Владимир Вольфович- за что боролись?

Нашёл случайно. Прочитал. Долго сидел с глупой ухмылкой на лице.

Потом решил поискать источник.

Нашёл.

Автор:

Андрей Никитин

главный редактор радио "Серебряный Дождь в Барнауле"

 Можете почитать там. Я не обижусь.

Моё дело- донести сарказм этого убойного кусочка текста.

И предупредить добродушных  верящих, верующих граждан.

Прежде чем решить пойти голосовать, ну хоть на секунду задумайтесь.......

    Ночь после выборов

    …На ковре, сцепившись и выбрасывая ноги, катались Владимир Вольфович и Сергей Михайлович, бормоча: "А ты кто такой?"
    - Не поделились? - спросил Борис Вячеславович, задергивая портьеру.
    Владмир Вольфович и Сергей Михайлович быстро вскочили на ноги и принялись рассказывать. Каждый из них приписывал весь успех себе и чернил действия другого. Обидные для себя подробности они, не сговариваясь, опускали, приводя взамен их большое количество деталей, рисующих в выгодном свете их молодечество и расторопность.
    - Ну, довольно?- молвил Борис Вячеславович. - Не стучите лысиной по паркету. Картина битвы мне ясна. Но не помешал ли я вам? Вы что-то делали тут на полу? Вы делили голоса? Продолжайте, продолжайте, я посмотрю.
    - Я хотел честно, - сказал Сергей Михайлович, собирая бюллетени с кровати, - по справедливости. Всем поровну - по двадцать пять процентов.
    И, разложив бюллетени на четыре кучки, он скромно отошел в сторону, сказавши:
    - Вам, мне, ему и Геннадию Андреичу.
    - Очень хорошо, - заметил Борис Вячеславович. - А теперь пусть разделит Владимир Вольфович, у него, как видно, имеется особое мнение.
    Оставшийся при особом мнении Владимир Вольфович принялся за дело с большим азартом. Наклонившись над кроватью, он шевелил толстыми губами, слюнил пальцы и без конца переносил бумажки с места на место, будто раскладывал большой королевский пасьянс. После всех ухищрений на одеяле образовались три стопки: одна - большая, из чистых, новеньких бюллетеней, вторая - такая же, но из бумажек погрязнее, и третья - маленькая и совсем грязная.
    - Нам с вами по сорок процентов, - сказал он Борису Вячеславовичу, - а Сергею Михайловичу двадцать. Он и на двадцать не наработал.
    - А Андреичу? - спросил Сергей Михайлович, в гневе закрывая глаза.
    - За что же Андреичу? - завизжал Владимир Вольфович, - Это грабеж! Кто такой Андреич, чтобы с ним делиться? Я не знаю никакого Андреича.
    - Все? - спросил Борис Вячеславович.
    - Все,- ответил Владимир Вольфович, не отводя глаз от пачки с чистыми бумажками. - Какой может быть в этот момент Андреич?
    - А теперь буду делить я, - по-хозяйски сказал Борис Вячеславович.
    Он, не спеша, соединил кучки воедино, сложил бюллетени в одну пачку и засунул ее в карман белых брюк.
    - Все эти голоса, - заключил он, - будут сейчас же переданы Владимиру Владимировичу. Вам нравится такой способ дележки?
    - Нет, не нравится, - вырвалось у Владимира Вольфовича.
    - Бросьте шутить, Борис Вячеславович, - недовольно сказал Сергей Михайлович. - Надо разделить по справедливости.
    - Этого не будет, - холодно сказал Борис Вячеславович. - И вообще в этот полночный час я с вами шутить не собираюсь.
    Владимир Вольфович с ужасом посмотрел на Бориса Вячеславовича, отошел в угол и затих.
    У Сергея Михайловича сразу сделалось мокрое, как бы сварившееся на солнце лицо.
    - Зачем же мы работали? - сказал он, отдуваясь. - Так нельзя. Это... объясните.
    - Вам, - вежливо сказал Борис Вячеславович,- любимому сыну президента, я могу повторить:  я чту Уголовный кодекс. Я не налетчик, а идейный борец за План Владимира Владимировича. В мои четыреста честных способов политики ограбление не входит, как-то не укладывается. И потом мы прибыли сюда не за сорока процентами. Этих процентов мне лично нужно, по крайней мере, девяносто девять.
    - Зачем же вы послали нас? - спросил Сергей Михайлович остывая. - Мы старались.
    - Иными словами, вы хотите спросить, известно ли мне, с какой целью он предпринял последнюю операцию? На это отвечу - да, известно. Дело в том...
    В эту минуту Владимир Вольфович развернулся, опустил голову и с криком: "А ты кто такой?" - вне себя бросился на Бориса Вячеславовича. Не переменяя позы и даже не повернув головы, Владимир Вячеславович толчком каучукового кулака вернул взбесившегося нарушителя конвенции на прежнее место и продолжал:
    - Дело в том, Сергей Михайлович, что это была проверка.
    - Правильно! - воскликнул Сергей Михайлович. В углу плакал Владимир Вольфович.
    - Отдайте мне мои проценты, - шепелявил он, - я совсем бедный! Я год не был в телевизоре. Я старый. Меня президент не любит.
    - Обратитесь в Гаагский трибунал, - сказал Борис Вячеславович. - Может быть, там помогут.
    - Меня никто не любит, - продолжал Владимир Вольфович, содрогаясь.
    - А за что вас любить? Таких, как вы, президенты не любят. Они любят молодых, длинноногих, политически грамотных. А вы скоро политически умрете. И никто не напишет про вас в газете: "Не стало отца русской демократии".
    - Не говорите так! - закричал перепугавшийся Владимир Вольфович. - Я всех вас в Думе переживу. Вы не знаете Владимира Вольфовича. Владимир Вольфович вас всех еще продаст и купит. Отдайте мои голоса.
    - Вы лучше скажите, будете служить или нет? Последний раз спрашиваю.
    - Буду, - ответил Владимир Вольфович, утирая медленные слезы…